Внеклассное чтение. В ОЖИДАНИИ СЛАДКИХ ВРЕМЕН (Часть II)

(Окончание. Начало в предыдущей публикации)

БУДУ ТЕБЯ УБИВАТЬ!
...Тогда они жили у Чистых прудов. Сашеньке было лет пять, когда она поняла, что любит Гришу Кучера — щупленького, вечно голодного и сопливого мальчика из многодетной еврейской семьи, жившей на первом этаже их дома. Сашенькина бабушка очень жалела маленьких «кучерят» и всегда подкармливала их то котлетами, то пряниками. Вместе с бабушкой жалела соседских ребятишек и Саша — жалела так сильно, что даже любила. Однажды во дворе она увидела, как большой мальчишка из соседнего подъезда (как его звали, Александра вспомнить не могла) побил хлипкого Гришу. Чувство справедливости не позволило Сашеньке остаться в стороне: она нашла ржавую железяку, вскарабкалась на дерево, чтобы достать до обидчика, и, когда тот оказался рядом с ее засадой, со всей силы ударила его по голове. Удар пришелся на лоб, парень попал в больницу. Сашенька испугалась ужасно, хотя втайне гордилась собой — отомстила за слабого Гришу. И все ждала, что придут родители того парня, расскажут обо всем бабушке, и уж та всыплет ей как следует. Но никто к бабушке не приходил, жизнь во дворе текла как обычно. И вот однажды дворовые мальчишки принесли Сашеньке страшную весть: парень обещал, когда поправится, убить ее. Поначалу Саша даже не испугалась: как это — убить? Разве убивают маленьких девочек?
Но день расплаты настал. В их дворе вырыли широкую и глубокую траншею для прокладки коммуникаций. А чтобы жители могли перебираться на противоположную сторону, перебросили через ров доску — не сильно прочную, потому как ненадолго. Бабушка запретила Сашеньке даже близко подходить к этому мостику, но Саша, без памяти любившая бабушку, слушалась ее не всегда. Выбрала момент, когда поблизости никого не было, и решительно шагнула на доску — испытать свою храбрость. Поддерживая равновесие раскинутыми руками и не глядя вниз, как учил ее дед, дошла до середины. Перевела дыхание и сделала еще несколько шагов. До конца доски оставалось всего ничего, когда Саша посмотрела вперед: на другой стороне стоял тот самый мальчишка, наголо обритый и с пластырем на лбу.
— Тебе передали, что я собираюсь с тобой сделать?
— Передали... — пролепетала перепуганная Сашенька.
— Ну тогда я сейчас и начну тебя убивать. — Парень направился к доске.
И тут Сашенька поняла, что не в силах сделать ни шагу. От страха опустила голову и увидела под собой бездонную пропасть. Это был конец, почувствовала она всем своим крошечным существом, и спасти ее некому. Голова закружилась, Саша вскинула руки, пошатнулась, страшный мальчишка стал уплывать, уплывать... Парень в последнюю секунду успел подхватить ее на руки. Когда Сашенька очнулась и увидела перед собой лицо парня, то крепко-крепко зажмурила глаза — теперь она в смерть верила.
— Так и быть, живи! — парень поставил Сашу на землю, смачно сплюнул и скрылся в подъезде.

И ЭТО ЕЕ МУЖ
Она никому не рассказывала о том случае и больше ни разу не видела того парня. Вскоре деду дали отдельную квартиру в Сокольниках, и они навсегда уехали с Чистых прудов.
Теперь, спустя тридцать пять лет, она опять падала в пропасть, и ей опять неоткуда было ждать спасения. Александра думала только о том, как бы найти силы съездить завтра в больницу и еще раз — в который за последние годы! — признаться персоналу, что это она жена того алкаша, которого привезли ночью. В душе не было ни тревоги, ни сочувствия к мужу, зато была абсолютная уверенность, что он и на этот раз выпутается без особого труда. И продолжится этот кошмар из пьянок, лжи и разговоров о призрачном богатстве, который разрушал ее душу, ее тело, лишал надежды на нормальную жизнь.
Утром Александра нашла Толика уже в общей палате — синюшного цвета, заросший щетиной, с заклеенным носом и с загипсованной рукой алкаш предстал перед ее взором, и это был ее муж.
— Сашуль, ты извини, так получилось, — невнятно бормотал Толик. — Мы что-то с тобой обсудить хотели, я не помню... Но давай потом, когда выпишусь.
— Да, потом, — только и смогла она произнести.
Заглянувший в палату врач сказал, что через пару недель отпустит больного домой.

ЧТОБЫ НЕ УМЕРЕТЬ
Она спустилась в вестибюль больницы с четко сформулированной мыслью: если сейчас же не сделает что-то из ряда вон выходящее, то умрет от разрыва сердца. Александра начала судорожно искать в сумке театральный билет, на котором записала телефон того брюнета — как его, а, Константина. Он подвозил ее до театра, куда неделю назад она отправилась одна, чтобы не завыть от тоски в пустой квартире. Опаздывала, на улице подняла руку, чтобы остановить частника. Побаивалась немного — частники все больше бомбили на полуживых «жигулях», — но остановилась приличная иномарка. И более чем приличный водитель спросил, куда ей ехать. По дороге познакомились, разговорились, легко так... Денег водитель не взял, сказал, что извозом не занимается, а остановился просто так — было ему одиноко, а тут симпатичная женщина.
— Если что, звоните. Всегда к вашим услугам.
Александра записала телефон больше из вежливости, дабы не обидеть. После спектакля хотела выбросить билет, но не выбросила — почему, и сама не знала. Несмотря на все тяготы и разочарования последних лет, Саша не могла решиться даже на легкий флирт. Не потому, что свято блюла верность мужу. Ей казалось пошлым кокетничать и уж тем более ложиться в чужую постель только потому, что ей изменяет муж. Сейчас углубляться в столь тонкие переживания не было сил.
Через час она ходила по чужой квартире и рассматривала чужие картины, книги, большую фотографию, на которой Константин обнимал красивую шатенку. В квартире было уютно и чисто, но присутствия женщины не ощущалось.
— Жена умерла два года назад — сердце, теперь вот один, — Константин развел руками, показывая, что так много места ему одному, в общем-то, и не нужно. — Сын служит на Дальнем Востоке.
Александре нравился этот дом, простой и теплый, нравился его хозяин, чем дальше, тем больше нравился. Они пили вино, смеялись, танцевали. Константин ни о чем не расспрашивал, и Александра ничего о себе не рассказывала, но, казалось, они знали друг друга давным-давно. То ли вино кружило голову, то ли какие-то иные процессы активизировались в ее организме, но заросшее щетиной лицо мужа уплывало в ее сознании все дальше и дальше, пока не превратилось в крошечную точку синюшного цвета и не исчезло совсем.

ЧЕРЕЗ ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ
— Что у тебя с глазом? Травма? — она еще в день знакомства заметила, что левый глаз Константина всегда немного прикрыт. Это придавало лицу какое-то смешливое выражение.
— Да... Давнишняя и полученная при весьма неординарных обстоятельствах. Мне ее нанесла совсем маленькая девочка, кстати, тоже Саша. А мне уже было лет двенадцать-тринадцать. Мы жили тогда на Чистых прудах, и я побил одного противного мальчишку, он все время ябедничал. Забыл, как его звали...
— Гриша Кучер! — вырвалось у Александры. — Он был не противный, просто всегда голодный. А я его любила и решила тебе отомстить...
Константин смотрел на нее глазами очарованного жирафа.
— Так, значит, я из-за тебя стал второгодником? Из-за тебя меня не приняли в летное училище?
— А почему твои родители не пришли тогда к моей бабушке? — Этот вопрос ее действительно мучил.
— Они не знали. Я им сказал, что упал на железяку во дворе, — Константин никак не мог справиться с шоком — такая встреча через целую жизнь! — Отец у меня офицер, разве я мог ему сказать, что меня такая пигалица оприходовала?
— Может, и хорошо, что тебя не приняли в летное училище? Улетел бы куда-нибудь, на край света. И не спас бы меня. Второй раз...
— Может, и хорошо...
Толика выписали через две недели с загипсованной рукой и заклеенным носом. В прихожей он увидел две сумки с вещами и очень красивую Александру. У нее не было времени на объяснения. Этот вечер, ее сороковой день рождения, они с Костей решили отпраздновать на Чистых, в ресторанчике, который недавно открыли в доме, где прошло их детство, прямо в той самой квартире на первом этаже, где жил Гриша Кучер. Но Толику все это знать было необязательно.

Алина Рощина