Мамка у меня хитрая была. Чуть что, так в слезы. А меня от жалости всего наизнанку выворачивало.
Слезами своими заставила меня школу с золотой медалью окончить, работу найти денежную, дом ей отгрохать в пригороде.
Так и с женщинами повелось. Гордые мне и даром не нужны, а вот в плаксивых на раз влюблялся. Соленые капли текут по щекам, и я готов горы свернуть. Да таких сейчас днем с огнем не сыщешь. Не хотят бабоньки слабинку давать при мужике. Боятся. Думают, ножки оботрет он о такую и свалит к другой.
Мыкался в поисках семейного счастья, да все никак. Первая моя жена губЫ подожмет, бывало, и сверлит взглядом, а мне она по барабану. Совсем разленился с ней и за женщину не считал.
А тут мамка померла. В крематорий на ритуал прощания папаня плакальщицу пригласил. Как она зарыдала... И так красиво, с переливами. Слезки, что жемчужинки, кап-кап на пол. Целая лужица!
Я сразу влюбился. Подкараулил Татьяну у морга и сразу замуж ей предложил за меня пойти. Она с испугу опять слезу пустила. А я ее на руки подхватил — и к себе.
Поженились мы через месяц. На свадьбе Танюха, как в крематории своем, по привычке плакала, а я себя чувствовал самым счастливым мужиком на свете! Вот уже десять лет она рыдает на моем плече. Подруги ей завидуют. Каждая слезинка Таньки дороже золота. Три шубы у нее норковых, шкатулка с побрякушками...
А из крематория я попросил ее не увольняться. Иногда пробираюсь к ней на работу и с умилением смотрю, как она плачет. То ли покойника оплакивает, то ли от счастья рыдает, что я ей такой жалостливый попался.
Г. Д., Железногорск
Напишите коментарий к материалу
Ваш email адрес не будет опубликован.*