Транспортный вопрос испортил их

Недавно опубликовали данные последних исследований нашего состояния духа: степень агрессивности россиян возросла в разы. Для кого это не­ожиданность? Для меня — нет.

Не берусь судить обо всей нашей необъятной родине, но послеперестроечная Москва перестала быть такой, как во времена моей юности — спокойной, слегка вальяжной, смешливой. Причин много, и одна из главных очевидна до банальности — транспортный коллапс. Страдают все: и кто ездит в собственных автомобилях, и кто в муниципальном транспорте. Сама я принадлежу ко второй категории и каждый день вижу, как сумрачны и напряжены мои земляки в автобусах-троллейбусах-метро. Как мужественно прячут раздражение, как устают от него и, увы, легко вспыхивают по любому поводу.

Буквально на днях стою на автобусной остановке. Мороз, пурга, а автобус словно провалился сквозь землю. Товарищи по несчастью мрачнеют, зарываются в капюшоны, выскакивают на проезжую часть, будто бы могут что-то изменить. Две девчушки позднепубертатного возраста коротают время сообразно годам: толкают друг друга, переругиваются, хохочут над чем-то, понятным только им. Справные щеки пылают от холода, ветра и гормональных бурь, шапки — на затылке,  из-под курточек высовываются голые  девичьи спины. Рядом дама, давно пережившая свою зрелость, и разбушевавшиеся отроковицы ее откровенно огорчают. Сначала она недобро посматривает на них, потом начинает требовать стоять смирно, как положено. А те, то ли не слыша ее, то ли назло, резвятся все активнее и громче.

Ситуация перестает быть мирной — дама поднимает клюку, дабы вразумить проказниц, и тут подкатывает автобус. Шалуньи проскальзывают в салон первыми и усаживаются на сиденье, предназначенное для инвалидов, — одна на колени другой. Следом толпа вносит старушку, тормозящую аккурат возле нарушительниц порядка. Откуда только силы взялись: негодование дамы разнеслось по всему автобусу. Неожиданно для самой себя вмешиваюсь в ситуацию:

— Что же вы сердитесь? Девочки сели здесь специально, чтобы занять вам место. Посмотрите, какие они славные.
Что было написано в тот момент на моем лице, не берусь судить, но девицы недоуменно посмотрели на меня своими ясными очами и — встали:
— Садитесь, пожалуйста, — пролепетали они старушке. Та от неожиданности грузно плюхнулась на сиденье и так же громко, как только что чихвостила их, запричитала:
— Ой, спасибо, мои хорошие. И вправду славные, такие красивые...
Девицы прижались друг к другу и затихли, словно испугавшись того, что сделали. Пассажиры вокруг, до того мрачно молчавшие, заулыбались и даже начали посмеиваться.
— Как вас зовут, мои милые? — не унималась растроганная дама.
Состоялось ли знакомство недавних врагинь, я не услышала — пора было выходить. Метель на улице бушевала по-прежнему, но грустных мыслей уже не рождала. Конечно, транспортный вопрос нас испортил, но, как выяснилось только что, не окончательно.