Ни жена, ни любовница не просили сделать выбор, и он решил сохранить треугольник

ГИБЛАЯ ЗАТЕЯ
Сколько Кирилл себя помнил, в детстве по вечерам он всегда сидел в своей комнатке, под дверью, и слушал, как ругаются родители. Сначала гудела, как нарастающий грозовой раскат, мать — женщина крупная во всех отношениях. И по росту, и по силе характера она забивала мужа до полной его незаметности. Он, конечно, пытался ей возражать, то срываясь на повизгивание, то добавляя в голос густоты, дабы придать аргументам веса, но ненадолго — природный тенорок брал свое. Из-за чего конкретно ссорились, маленький Кирюша понять не мог, но выхваченные из перебранок слова, главным образом мамины, врезались в память — «зарплата, как у котенка в миске», «руки не туда приделаны», «хоть бы раз кулаком по столу». Что там пищал в ответ отец, он не слышал, да и не старался. Надоели ему эти разборки до такой степени, что даже убежать из дома пытался. Мальчонку, конечно, отловили, мамаша устроила выволочку не только беглецу, но и отцу — мол, ты и довел семью до того, что восьмилетний сын пустился в бега. С того дня Кира дал себе зарок больше под дверью не сидеть и родительские потасовки пропускать мимо ушей. Но легко сказать, да трудно сделать, если вся жилая площадь едва превосходит достойную человека комнату.
Когда было невмоготу, а случалось это часто, Кирюша мечтал о собственной семье, где будут царить мир и покой. Он в союзе с миниатюрной покладистой женщиной, которая родит ему парочку детишек, станет главным — идеологом семейных отношений, инициатором и координатором всех процессов и, главное, добытчиком и распределителем финансов. Жена будет смотреть на него с восторгом и обожанием, а дети — с почтением и надеждой когда-нибудь стать похожими на отца. Мечта грела и вселяла надежду, что не всякий брак можно считать гиблой для мужика затеей.

КОПЫТОМ ПО ЖИЗНИ
Милочка выглядела идеальной кандидатурой на роль жены. С первого взгляда, с первого прикосновения к ее нежной трепетной ладошке. И Кирилл не ошибся. Милочка и в самом деле смотрела на него с восторгом — так он был статен и уверен в себе, с обожанием — а как иначе можно смотреть на мужчину, обратившего на нее внимание, если раньше никто ее даже не замечал? Она отдала ему не только свою чистоту, на которую никто до этого не претендовал, но и пыл своего сердца, скопившийся уже в изрядном количестве. Жили они дружно, ровно так, как мечтал Кирилл, даже двое деток, появившихся на свет один за другим, сложились в идеальную пару — мальчик и девочка.
Кирилл царствовал в семье безраздельно, и Милочка с радостью подчинялась монаршей воле. Всегда радовалась его решениям, тратила на хозяйство ровно столько, сколько позволял Кирилл, и философическим речам его об устройстве жизни и взаимодействию с людьми внимала с восторгом. Иногда ему хотелось сказать жене, как некогда говорил герой Аркадия Райкина: «Закрой рот, дура, я уже все сказал», но он себя останавливал. А что если Милочка взъерепенится, обзаведется собственным мнением, начнет — чего доброго — возражать? Нет, такого он допустить не мог. Это уж тогда конец семейной жизни.
В моменты сомнений Кирилл уделял особое внимание интимной части их брака, но и тут чувствовал разочарование. Привычная поза, Милочкины почти жалобные охи-ахи в положенный момент, его судорожное удовольствие, которое он расценивал больше как привычку, чем наслаждение близостью с любимой женщиной. Попытался было расшевелить жену на что-нибудь новенькое, неординарное, но она испугалась, зажалась вся до мышечных судорог, так что и обычный контакт прошел с немалым трудом. Пришлось от экспериментов отказаться, к немалому огорчению, потому как ослабляло его мужскую выносливость.
Вот тогда-то скука, сначала в виде некоторой лености и апатии, а со временем все более очевидная, в его душе и поселилась. Чего ему хотелось, чтобы встряхнуться и опять начать, как еще недавно, бить по жизни копытом, он понять не мог. До того памятного дня, когда в его жизнь ворвалась Клавдия.

ХОЗЯЙКА ПОЛОЖЕНИЯ
Именно ворвалась — в кабинет, который Кирилл занимал как начальник департамента районной управы по рассмотрению жалоб населения, Клавдия вошла хозяйкой положения, и Кирилл аж задохнулся от жаркой волны, исходившей от всей ее крепко сколоченной стати. Она подошла к нему совсем близко. Этого не требовалось для решения вопроса, но она прокладывала путь к победе восхитительных размеров бюстом. И Кирилл понял, что она во всем права. И что он сделает все, о чем бы эта женщина ни попросила, — таким неудержимым желанием ее близости откликнулось все его существо на ее очевидные достоинства. Ему даже пришлось отвернуться на секунду и привести в порядок главный мужской индикатор внезапно вспыхнувшего чувства. А потом он пролепетал голосом, на полтона выше обычного, просьбу зайти завтра, потому как только завтра он сможет предоставить Клавдии все нужные ей документы. Клавдия тряхнула пышными кудрями цвета сливочного масла и закрыла за собой дверь. Обессиленный и в то же время окрыленный нежданной надеждой на возрождение, Кирилл опустился в кресло и машинально уставился в монитор компьютера. У него были сутки, чтобы найти способ заполучить Клавдию в свои объятия.
К радости Кирилла, особенно напрягаться ему не пришлось — Клавдия, женщина на данный момент одинокая, согласилась встретиться с первого предложения. И, в свою очередь, не на нейтральной территории, как рассчитывал Кирилл, а у нее дома. Он о такой удаче и мечтать не смел, и потому весь остаток рабочего дня провел в трепете от предвкушения неземного блаженства, которое сулила эта горячая блондинка.
После пресной Милочки Клавдия показалась ему вулканом, взорвавшимся прямо у него в руках. Она хотела много, каждый раз по-разному, крутила-вертела его и разве что не ставила на уши и сама отдавалась моменту самозабвенно. Кирилл пылал от восторга и еще от гордости, что смог с честью вынести такое испытание. Клавдия тоже осталась довольна начальником департамента, тем более что в промежутках между жаркими соитиями успела заручиться его поддержкой в деле, на успех которого не надеялась. Клавдия велела приходить через неделю, потому как уезжает. Кирилл обрадовался, что не раньше, — надо было восстановить силы, оставленные без остатка на шелковых Клавиных простынях.

КИСЛОРОД ДЛЯ ЖИЗНИ
Милочка встретила его в прихожей встревоженная, со слезинками в глазах. Он что-то буркнул про срочную работу и совещание, прошел в кухню и с аппетитом съел все котлеты, что ждали его теплыми, прямо со сковороды. Клавдия ужином не озаботилась, а шампанское и шоколад, что прихватил с собой Кирилл, едой считать было опрометчиво. После ужина он погладил жену по голове, сказал, что нет повода для волнения, вытер слезки и отправился в кровать, где моментально уснул.
Милочка верила Кириллу, как верила ему всегда, но что-то женское, спрятанное глубоко под сердцем шептало о беде, свалившейся на нее. Милочка долго стояла под душем, надеясь горячей водой смыть тревогу, натирала кожу душистыми снадобьями, как делала это каждый вечер, чтобы одарить мужа чудными ароматами. В этот вечер ее старания были напрасны, Кирилл обнаружил ее соседство только утром, проснувшись от звонка будильника.
Месяца три ушло у Кирилла на то, чтобы определить, кого ему напоминает Клавдия. Оказалось, его матушку – большую, шумную и горячую. Это несколько поколебало его пылкие чувства, она стала казаться ему вульгарной и излишне меркантильной. Внезапная догадка наводила на сомнение, прав ли он, что подвергает испытанию прочность своего брака. Милочка казалась ангелом чистой красоты и смирения, так высоко ценимых им в женщинах. Но и Клавдия с ее неукротимым темпераментом и роскошной грудью, от которой он всякий раз отлипал с немалым страхом потерять, нужна была ему как кислород, без которого угасают все жизненные процессы. Ни одна из женщин не устраивала ему сцен ревности, не требовала сделать выбор, не гнала прочь. «Почему? — размышлял он временами и тут же находил ответ, единственно верный по его разумению: — Потому что я идеальный муж. Мужчина. И они обе это понимают».