Говорят, на чужом несчастье счастья не построишь. У меня
не только получилось это сделать, но даже какое-то время чувствовать себя счастливым. Пока совесть не заговорила. Еще чуть-чуть, и она сведет меня с ума.
"У Саньки всегда было все самое лучшее. Родителей — полный комплект,
лучшая школа, престижный институт. Все ему доставляли на блюдечке с золотой каемочкой». Я так порой думаю и при этом нагло вру. От зависти. Если честно — Саня сам всего добивался, отказываясь от помощи влиятельных родных.
Кстати, Лана влюбилась не в его деньги, а в него самого. Она напоминала мне пуму: гибкое, ладное тело. Черные, цвета застывшей лавы, волосы. Кошачьи глаза, в которых всегда горел огонь. Я завидовал своему другу. Сгорал от злости и клял несправедливость жизни. Мне все доставалось с трудом.
А тут еще Саня сделал Лане предложение. Выкупил в кинотеатре все билеты на последний сеанс, позвал друзей, в том числе и меня. Включили фильм о Лане. Девчонки всхлипывали от умиления и белой зависти. Потом Саня вышел на сцену, встал на колено, обратился к Лане, которая сидела в первом ряду, и протянул ей заветную коробочку. Она прятала счастливые глаза, блестевшие от слез, и кричала: «Да! Да! Да!»
Меня позвали свидетелем. Я согласился, а все мысли были о дикой пуме, которая пробежала мимо меня и выбрала другого самца. Мне хотелось отнять ее — пусть даже и в нечестной борьбе. Я мечтал обладать ею.
Любил ли я ее или хотел просто сделать пакость Сане? Сам себе не мог честно ответить на этот вопрос. Перед свадьбой был у нас мальчишник. Посидели в одном заведении, а во мне уже черт взыграл. Саня не хотел, но я затащил его в стрип-клуб. Он упирался, отворачивался от обнаженных девчонок, тянул меня оттуда. А я ему подливал и подливал. Бесчувственное тело друга — все-таки добился своего! — отнес в кабинет. Там его утром, по моей негласной наводке, и нашла Лана. Рядом с Саней «прикорнула» (опять же по моей просьбе) одна из тружениц откровенного заведения. Саня отнекивался, но ему никто не поверил. Свадьба расстроилась. Лана не простила из гордости.
На Саню было страшно смотреть. Меня он не винил. Я сказал, что сам напился и где-то уснул, знать ничего не знал. В глаза ему врал. Словом, предал друга. Черноволосая пума плакалась мне в жилетку. Била меня в грудь кулачками и выла от обиды, невозможности что-либо исправить. А Саня не ел, не спал, сидел на антидепрессантах и просто тух, как свечка в тесном пространстве.
Своей подлостью я лишил его кислорода, жизни...
Позже — в буквальном смысле этого слова. Друг мой разбился. Говорят, не случайно. Сознательно врезался в дерево, которое разорвало пополам и машину, и его самого. Лана буквально сошла с ума: рвала на себе волосы, раздирала в кровь острыми ноготками свое прекрасное лицо и идеальное тело.
Со временем я ее успокоил, пригрел, приручил. Вначале радовался — по-моему все вышло. Я оказался сильнее и умнее Сани. А ему пусть земля будет пухом. Я тут ни при чем.
У нас была пышная свадьба. Мне все завидовали, я это понял по глазам охотников до чужого счастья. Меня аж распирало от победы! Лана родила мне сына и еще одного сына. Оба похожи на жену и... Саню! Так он въелся в нее, след свой оставил в ее душе.
И мне покоя не дает. Приходит во сне. Никогда ничего не говорит, только смотрит пристально. Не он в гробу переворачивается, а я в своей постели! Уже и на кладбище ходил, и в церковь. Все равно он каждую ночь на своем посту.
Больше всего я боюсь встретить на том свете бывшего друга. Придется тогда, глядя в глаза, сказать: «Я обманом отнял у тебя самое дорогое! И это я тебя убил!»
Мне кажется, после этих слов я еще раз умру и тогда уже отправлюсь в ад.
И. Л., Россия
Напишите коментарий к материалу
Ваш email адрес не будет опубликован.*