Отец нас бил обеих, а мы его жалели. На службе в армии его сильно контузило. Папа с молодости страдал от диких головных болей. После приступа всегда срывался на матери: таскал за волосы, оскорблял, пинал, плевался, рвал одежду.
Потом появилась на свет я. Он ударил меня, когда мне было три года. Помню, я случайно разбила его чашку. Из ранних воспоминаний осталось в памяти лицо отца, не человека — зверя. Бешеные глаза, тягучая слюна в уголках губ. Много лет у меня тряслись руки и ноги, если я била посуду.
Мы с мамой долго жалели отца. Скрывали свои синяки и страх от родственников. На людях всегда его хвалили, обнимали. В душе каждая из нас надеялась, что он больше не будет таким. Но папа был. Чудовищем, нелюдем, сатаной! Он истязал нас и морально. Я постоянно слышала: «Ты уродина! Никто тебя любить не будет, как отец. Ты никому не нужна, кроме меня. У тебя ничего не получится в этой жизни. Ты бездарь, пустое место!».
Я уже не хотела его любви. В юности была уверена, что только так любовь и проявляют люди друг к другу. Все понятие о хорошем отец исказил, изничтожил во мне. Я боялась всех, отстранялась от людей. Мы держались с мамой вместе. Никогда ее не спрашивала, почему она все это терпела, не убежала со мной, не обратилась в милицию, к друзьям. Она все тщательно скрывала.
Лишь в 20 лет я поняла, что живу в одном пространстве с тираном. Дело совсем не в контузии. Ему просто нравилось нас унижать и уничтожать. И мы это позволяли, две безвольные жертвы. Ненавижу себя за это! Мама умерла довольно рано, добил ее отец. Я сразу ушла. Он меня искал, я скрывалась. Это была охота. Мне удалось ускользнуть. Сейчас я не живу — существую. В страхе. Одна на целой планете, потому что никому нельзя доверять. Этому меня тоже научил отец.
Дарья, Крым
Напишите коментарий к материалу
Ваш email адрес не будет опубликован.*