Ванька у меня был нагулянный. На свою голову связалась с одним женатым.
Он меня просто околдовал своими черными глазами. Говорят, в его роду были цыгане. Ходила за ним собачонкой и все ждала, когда жены не будет дома, чтобы прижаться к нему всем телом, украсть кусочек своего женского счастья. Григорий меня приваживал, пока я не забеременела. А потом... Зачем ему баба с проблемами? В семье своих трое детей. И такие не разводятся. Только всю жизнь напропалую гуляют.
В общем, любовник дал мне денег на аборт, а я все тянула. Верила, что уйдет ко мне. Уедем мы с ним далеко-далеко и будем безумно счастливы. Дурочкой была. Дотянула, когда врачи не захотели меня брать. Кинулась к бабке-повитухе. Та дала травку абортирующую, но ребенок во мне крепко сидел.
Рожала в соседнем городе, чтобы свои языками не чесали. Мать чуть не прокляла, из дома гнала: “Не показывайся, не позорь себя и меня!” Плакала она, а я мыкалась, не зная, где пристроиться. Хорошо, нашла добрую бабушку, которая и с сыном помогла. Сама же я на двух-трех работах вкалывала, чтобы выжить. Образования у меня не было, с ребенком учиться уже поздно, да и некогда. Вот и бралась за любую работу, чтобы хотя б кусок черного хлеба был, тут уж не до масла на нем.
Много уходило на ребенка, он быстро рос, ел хорошо. Наконец удалось его матери передать - все-таки родной человек. Она наврала соседям, что я замуж вышла, а мой супруг часто по командировкам катается, а я, мол, с ним. И вот чтобы ребенка не мучить, будет с бабушкой родной жить. Кто-то поверил, а кто и по углам шептался. Я носа своего и не показывала. У нас умеют язык развязывать, да и так все поймут. Конечно, с одиночеством своим мириться не хотела. С одним встречалась, с другим... Только замуж не звали они меня. Я уже не верила никому, как встретила его - того самого, любимого, желанного, самого дорогого на свете! Не знала, что так можно любить и так быть любимой. О Ване ему сказала не сразу. А он не побрезговал чужим ребенком, в ответ улыбнулся: “Как здорово, что уже есть сын, мы ему сестричку родим или братика”. Я ему поверила, а себе не очень: это сейчас мой любимый так говорит, а потом что? Вдруг не полюбит его - чужой он и таким останется навсегда... Бросит меня, а я не переживу. Умру на месте!
Поехала за Ваней к матери с тяжелым сердцем. Мальчишке было уже почти два годика. Он ко мне не тянулся - отвык. От бабки еле оторвала его. В автобусе вел себя плохо, все чурался меня, плакал. У меня в голове звенело: “Испортит он твое счастье, испор¬тит...” На вокзале Ваня побежал от меня и затерялся в толпе. А я его искать не стала. Села в первый же поезд и уехала домой. Любимому сказала, что сына оставила с бабушкой. Матери написала, что у нас все хорошо. Потом вообще мы уехали за тысячу километров. Мама все просила хотя бы одну фотокарточку прислать, чтобы на Ваню посмотреть. Обманывала я ее, чужую отправила. Потом она умерла. Мужу сказала, что сын со мной общаться не хочет, остался жить с отцом.
Так и живу в страшной лжи. За нее меня Боженька покарал: детей у нас нет. Выкидыш за выкидышем. Не держатся детки, кроме Вани. Я его все вспоминаю. Думаю, в какую семью он попал или в детском доме сейчас? Помнит ли меня, может быть, найдет. Повинюсь тогда перед мужем, но не сейчас. Узнает, не простит, бросит - умру. Хожу по этому жуткому адовому кругу. Что же я натворила?!
А., Чувашия
Напишите коментарий к материалу
Ваш email адрес не будет опубликован.*