Девушка в окошке

ЛЮБИМЫЕ ИЗЛИШЕСТВА
Объявление о задержке рейса на Амстердам никак не обеспокоило Константина. Часом раньше, часом позже — какая разница. Это сюда, в Москву, он готов был лететь впереди самолета — вот еще чуть-чуть, совсем немного, и он обнимет свою Светланку. Нежную, ласковую, такую родную и желанную, что все остальные женщины имели, конечно, право, населять планету, но не ту ее часть, в которой поселились они — он и Светлана. Константину нравилось в ней все: и характер — веселый, отзывчивый на перемены, и головка — умненькая, сметливая, и внешность. Ну да, может, кто-то и скажет, что полновата, и грудь великовата, и бедра, но не он. Ему-то как раз все эти излишества были по душе. Когда он чувствовал ее, то страшной силы горячая волна разливалась по его телу, а потом она собиралась в одном месте и выплескивалась таким счастьем, такой любовью. И так каждый раз, все десять лет, что они вместе. Господи, ну зачем, зачем она отняла у него это счастье?
Он пил уже третью чашку кофе в шереметьевском кафе, несколько раз выходил на улицу курить, но все как-то без вкуса. Будто отняли у него не только любимую женщину, но саму способность испытывать удовольствие.

 

ПРИГЛАШЕНИЕ В СПАЛЬНЮ
Он не стал предупреждать жену, что приедет именно в этот день. Хотел испытать это еще раз — ее радостное «Ах!», и руки вокруг шеи, и пылающие губы на его губах. И сияющие рыжие глаза, и каштановые кудри на его плечах — и вся она, как светящаяся радость, его Светлана. Он был уверен, что будет все именно так и никак иначе, не первая его командировка, не первая их встреча после долгой разлуки. Открыл дверь своим ключом, вошел потихоньку в дом и замер: над креслом, повернутом спинкой к двери, возвышалась белая голова. Блондинка поднялась на звук, повернулась — Светлана? Нет, не она — худенькая, короткая стильная стрижка, да и ростом как будто выше. Но руки уже на шее, и долгожданное «Ах!», и губы, и запах любимого тела...
— Ну, Котя, как я тебе? — Светлана отстранилась от него и завертелась, демонстрируя себя, новую, в разных ракурсах.
— Спасибо, что не Зая, тогда бы точно решил, что ошибся адресом, — растерянно пробормотал Константин.
— Почему так мрачно? Тебе не нравится? — рыжие Светланкины глаза смотрели на него с такой мольбой, с такой надеждой.
— Да нет, нравится. Но и раньше было неплохо, — не пос­мел он обидеть эти глаза.
— Слава богу! — выдохнула с облегчением Светлана. — Если честно, я страшно волновалась — вдруг тебе не понравится? А ты молодец, умеешь ценить красоту, — и, как прежде, пробежала тонкими пальчиками по его лбу, щекам, шее и юркнула за ворот рубашки. Это было ее фирменное приглашение в спальню.
Если бы на месте этой незнакомой блондинки стояла его Светлана, уговаривать бы его не пришлось — Константин был готов раздеться еще на пороге дома. Но эта женщина?..
— Что-то не так? — встревожилась Светлана, заглядывая ему в глаза. — Я так скучала... А почему ты не позвонил, что прилетишь сегодня?
— Не знаю... — сейчас он и вправду не знал, почему не позвонил и что не так. — Я сначала в душ, хорошо?

 

ДАВАЙ ЗНАКОМИТЬСЯ!
Душ не выручил, хотя он долго стоял под холодной струей. И все думал, что делать. Эта стройная блондинка ему не нравилась. Ему никогда не нравились блондинки, особенно крашеные. И худые женщины — не его формат. Он всегда удивлялся на своих коллег по последнему месту работы — почему они выбирают себе подруг, словно размноженных на цветном ксероксе. А коллеги удивлялись, что он удивляется, — мол, корпоративная солидарность слишком серьезная вещь, чтобы ей пренебрегать. И намекали ему, чтобы соответствовал. Константин только посмеивался — если менять жен под каждое место работы, имена замучаешься запоминать. Они тоже посмеивались — смотри, не пожалей, тут и деньги, и командировки не в Магадан, и дом сразу за МКАД. Без большого дома и денег в таком объеме он бы обошелся — ему была интересна сама работа, а вот Светлана благам, которые посыпались на их семью, радовалась как ребенок. Уволилась с работы, вила гнездо, подружилась с соседями по поселку. Пока он не уехал в командировку, отбоя не было от гостей. И все ее новые подружки точно такие, как она сейчас. Чистое наваждение.
— Так ты поэтому ко мне ни разу не приехала за все три месяца? — Константин вышел из душа, как любил, обмотав бедра полотенцем. 
Светлана стояла перед ним в прозрачном пеньюаре, чтобы было, что снимать, — тоже их любимая игра.
— Не хотела, чтобы ты меня видел после операции. Я не права? — и опять эти молящие глаза.
— Права, наверное... — он взял ее за плечи, привлек к себе. И лицо стало другим: ни одной знакомой морщинки, пухлые губы — как в их юности после долгих поцелуев, а нос словно подрос.
— Ну зачем ты так? Я же для тебя старалась, чтобы тебе было не стыдно со мной... — глаза ее потемнели, заблестели слезами.
— Ладно, давай знакомиться, — Константин сгреб ее в охапку, бережно положил на кровать и сдернул полотенце.

 

НАПРЯЖЕНИЕ ЛЮБВИ
«До тошноты знакомое чувство», — бродило в голове Константина. Он лежал на своей половине кровати, уставившись в потолок. Светлана обнимала его плечи.
— Тебе было хорошо? — в который раз спрашивала она. — Ты меня любишь?
— Конечно, — вежливо врал Константин, возвращаясь мысленно к тому дню, когда они подписали выгодный контракт и здорово его отметили. Он был виновником события, и ему казалось, что весь мир у его ног. Душа Константина требовала не просто праздника — она вожделела чего-то грандиозного, чего никогда еще не было в его жизни. Подвыпившие товарищи предложили прогуляться вдоль канала — полюбоваться ночным Амстердамом. Незаметно они вышли на улицу, сияющую красными огнями. Со всех сторон на них пялились красные стеклянные витрины, а в них женщины — вполне живые, едва одетые, откровенно манящие к себе и так, и эдак. Ему еще не доводилось покупать женщин, и поначалу витрины испугали его. Потом заинтересовали — среди обитательниц были и хорошенькие, и молоденькие. А одна, в середине улицы, так напомнила ему Светлану, что он потянулся к ней всем телом и даже сердцем, стал спрашивать, как это все тут происходит, но опоздал: чаровница махнула ему рукой и исчезла из витрины. Константин замер от горя и невысказанного возбуждения, но товарищи пришли на помощь — поманили девицу из соседнего окошка. Та радостно всполошилась, открыла дверь и увлекла Константина в маленькую душную комнатку. Она честно отрабатывала свои деньги, а он искал на смятых простынях свою Светлану. Любимые бедра, мягкий животик и круглые белые плечи, но руки натыкались на острые углы, на накачанные мускулы, на скудные формы, которые считались за стройность. Все было легко, без напряжения любви, как говорили коллеги, возвращаясь, теперь он знал откуда. А ему хотелось напряжения, когда любовь, все не так, все острее и чище.
Ночное приключение пару раз всплывало в его памяти, но ненадолго — как ужин в ресторане вместо ароматной Светланиной стряпни. В Амстердамской гостинице ему так не хватало ее стряпни, но это же временно — скоро отпуск, а потом и конец командировки. И вот он, отпуск: острые углы, упругие мышцы — ресторан на дому.
Константин встал, накинул халат и отправился на кухню. Светлана за спиной щебетала, что и в самом деле пора подкрепиться. Она вынула из холодильника несколько листиков салата, пару пупырчатых огурцов и коробочку обезжиренного творога.
— В нашем возрасте пора заботиться о здоровье. И о форме, — сообщила она, любовно погладив себя по тонкой талии и стройным бедрам.
Эта женщина была красива — совершенно неинтересной ему красотой.
«А та шатенка в окошке была недурна. Нужно будет ее навестить, — подумал Константин, машинально похрустывая огурцом. — Неужели вот так все и начинается? Или кончается...»