Миссия невыполнима

ЧИСТО АНГЛИЙСКАЯ ГУВЕРНАНТКА

Лиза Черемисина никогда не была в Лондоне. Впрочем, не только в столичном, но и ни в каком другом городе Соединенного Королевства ей бывать не доводилось. А тосковала она по Англии как по настоящей своей родине. С самого детства Лиза считала себя англичанкой, по воле судьбы оказавшейся в одном из областных центров Среднерусской равнины. Каждое утро она ела овсяную кашу, к пяти часам ее организм требовал чая с молоком, носила Лиза преимущественно строгие твидовые костюмы и всегда, выходя из дома, брала зонтик, независимо от погоды и времени года. Все называли ее Лизой, Елизаветой, а про себя она точно знала, что имя ее - Элизабет. Элизабет Вильямс. Прочие фамилии, которые появлялись в документах ее ближайших родственниц, были лишь издержками ситуации, в которой оказалась Лизина семья.

Лизин род вел свою историю от бабушки ее бабушки Элизабет Вильямс, которая от сиротской нищеты вынуждена была бежать из Лондона в Россию, гувернанткой в купеческий дом. Грациозную рыжеволосую учительницу полюбили не только хозяйские дочери, чуть не каждый год рождавшиеся в этой семье, но и сам хозяин - владелец заводов, земель, пароходов. Его давно утомила необходимость жить с рано скукожившейся от многочисленных родов женой-староверкой, а тут такой бриллиант - пылкая, дерзкая, огонь-девка, не в пример русским жеманницам. Купец называл ее Лизанькой и баловал выше всякой меры, дарил бесценные камушки, обрамленные чистейшим золотом. Купцу Лизанька досталась девственницей, что было отмечено первым презентом - перстнем, по стоимости сопоставимым с ее жалованием за десяток лет. Где теперь эти драгоценные побрякушки, чьи шейки-пальчики украшают? Революции, войны, эвакуации… Продавали по бросовым ценам, меняли на продукты, одежду - на возможность выжить. Лиза Черемисина часто думала о первой русской Элизабет и всегда с нежностью, словно выросла под ее крылом, - такую близкую кровную связь чувствовала она со своей прапрабабкой.

 

ДЕВОЧКИ-МИССИОНЕРКИ

Когда Элизабет родила мальчика, счастливый купец, наконец-то обретший наследника, купил второй семье дом и начал строчить прошения на Высочайшее имя об усыновлении. А тут как раз и дочка родилась, копия матери. Волосы - огонь, кожа белая, с рыжеватым отливом из-за крошечных конопушек, разбежавшихся по всему детскому тельцу. "Золотко", - млел от восторга купец, окрестивший малышку в честь матери Елизаветой. Зато сына, свою полную копию, воспитывал в строгости и приучал к купеческому делу чуть не с пеленок. Так в их роду и повелось: мальчики всегда походили на отцов, а девочки шли по материнской - английской - линии. Рыжеволосые, веснушчатые, что добавляло им шарма в глазах понимающих мужчин. И дерзкие. Видно, имя играло роль. Элизабет, или Елизавета, как ни назови, смысл один - королева, на крайний случай - знатная особа.

О легендарной бабке потомки слагали легенды, но никто точно не знал, что заставило ее покинуть родной остров. Сама Элизабет редко вспоминала о своем английском прошлом, но про родину рассказывала с восторгом. И говорила, что приехала в Россию не случайно: чтобы привнести с собой высокую культуру великой империи, такая вот у нее миссия.

В этом понимании миссионерства воспитывались все девочки в роду, хотя кроме них самих никто об этом не догадывался. Девочки как девочки, только рыжие. Потом женщины - умные, строптивые, а потому далеко не всегда счастливые в личном плане. Русские мужчины, что скрывать, не любят чужого превосходства, тем более женского - сопротивляются и все сделают наоборот, даже и во вред себе. Лиза это понимала, и сначала одноклассникам и просто товарищам пыталась привить хорошие манеры. Потом сокурсников, мужа своего - Колю Черемисина - обучить этикету. Не вышло. Друзья-товарищи разлетелись, Коля сбежал на второй год совместной жизни, подальше от овсянки и чая с молоком.

 

ФАНТОМНАЯ ЛЮБОВЬ

Сначала Лиза была рада, что от Коли осталась в ее жизни только фамилия - пусть и не самая звучная. Какая разница, если в душе ты Вильямс. С ребенком на руках, без мужа и родительской помощи, на учительскую зарплату Лиза бы надорвалась - не чувствовала она в себе той невероятной жизненной выносливости, которая отличает русских женщин. Жила себе тихо, одиноко, учила детей английскому языку, который им был нужен как африканцу дождевик, иногда ходила в местную филармонию.

Если бы в городе был англиканский собор, непременно по воскресеньям посещала бы мессы, но собора не было, и Лиза нашла другое утешение своей тоскующей английской душе. Это была ее тайна - она страстно любила футбол. Смотрела по телевизору все матчи, особенно с участием английских команд. Знала по фамилиям и в лицо лучших и самых знаменитых игроков, знала и тех, что послабее. Какие это были мужчины! Сколько в них силы, страсти. После особенно драматичных матчей Лиза плохо спала. То ли снились, то ли видениями пробегали перед ее сомкнутыми глазами разгоряченные мужские фигуры в разноцветных трусах и майках. Бросались на мячи, летели к чужим воротам; взрывались от восторга, если мяч попадал в цель; или хватались за голову, если пролетал мимо. Потом, когда матч заканчивался, лучший игрок победившей команды, взволнованный и пропахший страстью, бросался к ее ногам. Она ждала его с нетерпением, вожделела близости до холодной испарины на лбу. И они любили друг друга, сливаясь в экстазе не только телами, но и сердцами, еще пылающими восторгом победы.

Однажды, после такой ночи фантомного секса Лиза решила пойти на стадион. Накануне она слышала от учеников об игре местной команды со столичным клубом. "Даже если они увидят меня на трибуне, что такого? Авторитета у меня и так нет, а удовольствие могу получить", - решила Лиза и купила билет на лучшие места на лучшей трибуне.

 

ЛУЧШЕ, ЧЕМ ВО СНЕ

Лиза решила болеть за столичную команду, но ничего не получалось. Не сразу, но к концу первого тайма она узнала лучшего игрока местной команды - это был их школьный учитель физкультуры. Здоровенный лось носился по полю со скоростью ракеты и до перерыва успел забить два гола. Против такого Лиза устоять не могла: следила, затаив дыхание, за каждым перемещением Эдуарда Семеновича, во все горло кричала: "Гол!!!", когда учитель мастерски обвел соперника и еще раз восхитил своих болельщиков.

Победа местных была безоговорочной, и героем - единственным и безусловным - оказался Эдуард. Она не могла иначе: дождалась у служебного входа и обрушила на него свой восторг. Эдуард Семенович, поначалу опешил, увидев чопорную англичанку на стадионе, но быстро втянулся в практически профессиональный разбор игры, который Елизавета начала, не дожидаясь его согласия. У обоих вечер оказался свободным. Сначала шампанское за победу в соседнем кафе, потом чай у Лизы на кухне, а потом все, как в ее фантомных любовных историях. В жизни все оказалось еще прекрасней, чем во сне.

Утром Эдуард, которого Лиза всю ночь называла Эдвардом, заторопился в школу к первому уроку, и Лиза не успела накормить его овсянкой. Ей спешить нужды не было, три "окна" подряд. Она лежала на смятых простынях и размышляла о том, что впервые за свои тридцать лет признала присутствие в своем организме не только прапрабабкиной крови, но и прапрадедовой. Иначе чем объяснить этот азарт, упорство и пылкость чувств, если не купеческими генами.

С таким коктейлем, который бродил в ее жилах, культурная миссия обречена - самые высокие начинания разбиваются в прах о сопротивление простой жизненной силы. Собственно, все так в ее жизни и происходило. "И в королевской семье нелады, - провела нескромную аналогию Лиза. - Гарри женился на разведенной мулатке, да и сам неизвестно, на кого похож, но только не на принца крови…" От этих мыслей Лизе взгрустнулось, но особо печалиться времени не было. Жизнь требовала действий.

Через девять месяцев Лиза родила рыженькую девочку, которую назвала Элизабет. Так и записала в свидетельстве о рождении, на английский манер. Эдвард не возражал.