Он был еще полон сил, а она уже стала старушкой

Он дернул ручку - дверь не открылась, дернул сильнее, еще раз - дверь нехотя подчинилась, загрохотала и отъехала до упора вправо. Что он ошибся купе, стало очевидно сразу же. И по законам жанра он должен был извиниться, выйти и закрыть за собой дверь. Но он не извинился и не вышел - стоял и не отрываясь смотрел на женщину. И она, по тем же законам, должна была вскрикнуть и попытаться прикрыться хоть чем-нибудь. Но она тоже не шевелясь смотрела на него…

ВЗГЛЯД ИЗ ЗАЛА

Это случилось полгода назад. Сергей Сергеевич Гольдман получил приглашение во французское посольство на прием по случаю открытия выставки. Его, как известного специалиста по франко-фламандской миниатюре, приглашали на такие мероприятия часто, так что среди приглашенных было много знакомых, и он был рад их повидать. Сергей заехал домой переодеться, взять жену и отправиться на раут. Они торопились, не то чтобы опаздывали, но времени оставалось в обрез. Сергей мельком взглянул на Марину, также мельком отметил, что сегодня она не в лучшей форме, но поразмышлять над этим не успел. Они вошли в зал, сияющий огнями, улыбками и дорогими украшениями, ему нравилась атмосфера таких не столько светских, сколько профессиональных приемов.

Все шло как обычно: речи, общие разговоры и с глазу на глаз, фуршет, но к середине вечера он почувствовал неладное. Дамы поглядывали на Марину и, слегка отвернувшись, что-то горячо обсуждали. Потом переводили взгляды на него и сочувственно улыбались. Он увидел датского коллегу, давнего доброго приятеля, и, извинившись перед Мариной, отошел к нему - на приличное расстояние. Ему просто необходимо было посмотреть на жену со стороны. И он посмотрел - возле стола с закусками стояла старушка. Ухоженная, прекрасно одетая дама с потухшим взглядом, оплывшим лицом и опущенными под тяжестью лет плечами. У него потемнело в глазах, хотелось крикнуть, что это неправда, это не его Марина, но возле стола стояла она.

Когда он вернулся, Марина умоляюще посмотрела на него и попросила отвезти домой. Дома быстро прошла в спальню и попросила его лечь на диване в гостиной, она нездорова. Чуть не всю ночь он слушал, как она плачет. Ему тоже хотелось плакать - от жалости к ней. И от жалости к себе. Он подошел к старинному зеркалу во всю стену и стал рассматривать свое отражение: немолодой джентльмен с седыми волосами смотрел на него затравленными глазами. И эти глаза видели, что джентльмен еще полон сил, плечи под тонким свитером широки и не тронуты возрастом, спина прямая, гибкая… “Лучше бы я состарился вместе с ней…” Сергей не лукавил, он точно знал, что с сегодняшнего дня его жизнь превратится в ад.

ОСТАЛЬНОЕ НЕВАЖНО

А ведь как красиво все начиналось. Сергей лежал на диване и вспоминал их с Мариной жизнь, перелистывая день за днем, как драгоценную книгу. Они познакомились на выставке в Пушкинском музее. К нему, тогда молодому ученому, подошла редактор художественного журнала и попросила поделиться мыслями об экспозиции. Он согласился сразу - так она была хороша. Не экспозиция, конечно, хотя и экспозиция тоже. Редакторша - белокурая, стройная, с дерзкими зелеными глазами - покорила с первого взгляда.

После интервью они пили кофе, потом ужинали в “Национале”, потом поехали на дачу его родителей. Что это была за ночь! Она отдавалась ему с такой страстью, словно всю предыдущую жизнь готовилась к этому дню и уже потеряла надежду, что он придет. Но вот он пришел, этот день. И этот мужчина, ее мужчина, и она щедро, наотмашь дарила ему всю себя, без остатка. Он с восторгом принимал подарок и себя не щадил, такого счастья ему еще не выпадало.

Утром родители удивленно вскинули брови, увидев Марину, но ничего не сказали. Когда Сергей представил ее как свою будущую жену, мама поперхнулась, видимо, с трудом проглатывая вопрос относительно жены предыдущей, еще не потерявшей официальный статус.

Уже в машине, по дороге в Москву, Марина сказала:

- Ты обманул родителей. Во-первых, я замужем, давно и вполне счастливо. Во-вторых, я на десять лет старше тебя. Так что извини…

- Ты же сама понимаешь, что говоришь ерунду, - сказал Сергей, не отрывая взгляда от заснеженного шоссе. - Такие встречи, как наша, случайными не бывают. Мы нашли друг друга. Остальное неважно.

ДО СЛЕЗ, ДО ПОКЛОНЕНИЯ

Они вместе уже тридцать лет, и он ни разу не изменил Марине. Ну, почти ни разу. Иногда, в командировках, его заносило в чужие постели, случайные и хмельные, но даже сейчас он вспоминал об этих эпизодах с брезгливостью. Чужие тела, незнакомые тошнотворные запахи, утреннее смущение… Зачем все это, когда есть Марина? Родная, податливая, чуткая - она таяла в его руках, растворялась в нем, любила. И еще она была ему другом, верным, понимающим, умным. Он гордился ею в любой обстановке, самой требовательной - такт и вкус ни разу не изменили жене за все их годы. И вот… Старуха, время обмануть не удалось. Расплата за счастье. Как ему жить теперь? Она по-прежнему дорога ему - до слез, до поклонения, но он уже никогда не сможет лечь с ней в постель - как с любимой, желанной женщиной. В этом чудилось Сергею что-то противоестественное, грязное, греховное, сродни инцесту. И уйти не может, предать ее - самую свою главную женщину. “Лучше бы я состарился вместе с ней” - эта мысль, мелькнувшая после приема во французском посольстве, не оставляла его. Наоборот, разрасталась, диктовала свое страшное развитие - жизнь теперь не имеет смысла.

Но что бы мы ни думали о жизни, она продолжает свой бег. И, игнорируя обстоятельства, меняет наше к ним отношение, предлагая новые условия и загадывая новые загадки.

Внешне семейный уклад Сергея и Марины почти не изменился, разве что спать они стали в разных комнатах. Утром вместе завтракали, обсуждали предстоящие заботы, при этом Сергей старался не смотреть на Марину - пока она не поработала над своим лицом, все, что он увидел на том приеме, мучило еще сильнее. И Марина чувствовала это, но словно назло, с каким-то отчаянным вызовом не скрывала себя, не пряталась. Будто хотела сказать - да, это так, прими меня такой или уходи. Ни один из этих вариантов не годился Сергею. После завтрака он с облегчением закрывал за собой дверь и бежал в другую свою, полную сил и желаний жизнь.

Возвращаться старался поздно, когда Марина закрывалась в спальне и не показывалась до утра. Сергей лежал на своем диване, часто без сна, шепча молитвы всем богам сразу, чтобы помогли ему, вразумили и направили на верный путь. Но боги молчали, не желая помогать. Он забывался сном, липким, тревожным. Через эту мерзкую маяту к нему иногда прорывалась женщина - не первой молодости, но гибкая, упругая, в черном бюстгальтере и кружевных трусиках, с небрежно заколотыми на затылке каштановыми волосами, с ниткой жемчуга на шее. Он не знал эту женщину, но каждый раз радовался ее приходу во сне. Обрадовался бы и в яви, но никого даже близко похожего на нее в его окружении не было.

ТОЛЬКО ОДИН АСПЕКТ

...Это была женщина из его снов - черное кружевное белье, нитка жемчуга, упругая. Он не верил своим глазам и не мог пошевелиться. Из оцепенения их вывел сигнал поезда, просвистевший о скорой остановке. Сергей засуетился, задел плечом верхнюю полку, пытаясь развернуться, хотя мог просто шагнуть назад. Женщина накинула шелковый халатик:

- Не уходите, пожалуйста, - голос низкий, с хрипотцой, царапающий нервы. - Я слушала ваше выступление на конференции и совершенно с вами согласна. Вот только один аспект…

Они проговорили до самой Москвы. Расстались почти друзьями. “Тамара, какое красивое имя, царица Грузии. И этот черный лифчик…” - ему хотелось думать о ней, только о ней, но он боялся дать волю надежде. Зачем? Он не уйдет от Марины, а Тамара не из породы любовниц. Пропеть лебединую песню ему не придется.

Сергей долго звонил в дверь, Марина не открыла. На столе лежала записка: “Я уехала к сыну в Нью-Йорк. Случилось то, что и должно было случиться. Ты свободен. Я люблю тебя”.