Надо что-то менять

К такому решению Елена Николаевна Трубникова шла долго. Появилось раздражение, недовольство не чем-то конкретным - про конкретные раздражители она все знала, а всем устройством ее жизни. Первые такие атаки пришлись на возраст около пятидесяти. Елена Николаевна была женщиной достаточно просвещенной и потому знала, что, к счастью, в наше время есть множество способов укротить взбунтовавшийся организм. Обратилась к знакомому доктору, и вопрос, вроде бы закрылся. Ан, нет! Недовольство становилось очевидней. Этот период она уже осознавала четко, он начался сразу после ее пятидесятилетнего юбилея и всех торжеств - и в школе, и дома.

 

ВЫПИЛ, С КЕМ НЕ БЫВАЕТ

Дома собрались родственники, дети, подруги, и поначалу торжество развивалось вполне сносно, по-домашнему. Но потом слово взял муж - и началось!… Праздник плавно перерос в скандал, как это и бывало в последние годы. Сын с дочерью хлопнули дверями с обещанием никогда больше не появляться у родителей, родственники тихонько исчезли без лишних слов и комментариев. Подруги утешали: мол, не обращай внимания, выпил человек, с кем не бывает. Елена Николаевна слушала их вполуха, из вежливости. Тогда-то эта мысль и поселилась в ее голове: надо что-то менять. А по большому счету - менять нужно всю свою жизнь.

В один из вечером, когда муж наконец-то угомонился и выключил телевизор, Елена Николаевна уселась поудобней в кресло, закрыла глаза и попыталась вызвать в памяти наиболее значимые события своей жизни. Знала прекрасно, что стенать по поводу когда-то совершенных ошибок - пустое занятие. И потому стала размышлять конструктивно. А что если и не ошибки это вовсе, и были в ее тогдашних поступках и смысл, и правда, и логика? Просто сейчас, через годы, мотивы и аргументы затерялись, стерлись из памяти?

Вот, например, почему она стала учительницей? Потому что в юности больше всего на свете любила литературу. И никто не подсказал ей тогда, что любить литературу и преподавать литературу в школе - совсем даже не одно и то же. В первые годы замужества Кирилл будет часто просить ее: "Пожалуйста, перестань читать! Это невыносимо - ты живешь в каком-то вымышленном мире. Я не Андрей Болконский и не Макар Нагульнов. У меня нет идеалов, я просто хочу красиво и сытно жить. Но! Это между нами". Она ужасалась: как же без идеалов?

Или вот — муж. Почему она вышла за Кирилла? Да, тогда ей нравилось рисковать, или это был не риск вовсе, а судьба ей дала шанс - буквально преподнесла Кирилла на блюдечке с голубой каемочкой, и она просто этот шанс использовала? Но когда поняла, что ошиблась, почему не ушла от него?

 

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Они познакомились в ее институте, когда она училась на пятом курсе, весной. У них часто устраивали танцы - кажется, так тогда назывались такие мероприятия. Кирилл появился на одном из таких вечеров, пригласил ее на танец, на второй, третий… Она приняла его за студента своего же института, но с другого курса. На следующий день встретились в кафе. Поболтали, выпили сухого вина и вдруг:

- Выходи за меня замуж, - Кирилл и сам смутился от своей прямоты, но отступать ему было некуда. — Видишь ли, какое дело… Меня распределили в ГДР - повезло, конечно, но туда я могу поехать только с женой. Я Академию внешторга окончил. А жены у меня нет.

Ты мне нравишься, но у меня нет времени ухаживать и петь серенады,

мне позарез нужен штамп в паспорте, понимаешь?

В те времена командировка заграницу, пусть даже в ГДР, - счастливый билет, который упускать было нельзя. И все же, только-только познакомились…

- Можно я завтра тебе отвечу? - попросила отсрочки Лена, но в душе уже махнула рукой - была не была! Что ни говори, а стать женой внешторговца не то же самое, что женой школьного учителя или инженера. Европу увидит, тряпочки красивые… При тотальном советском дефиците - так заманчиво.

Они расписались через неделю, и госэкзамены она сдавала уже под новой фамилией - Трубникова. Через день, как получила диплом, отбыла Елена Николаевна Трубникова в город Берлин, на целых пять лет. Там с разницей в год родились их с Кириллом дети. Она даже влюбилась в мужа. Видела, что хорош собой, умен, энергичен, в интимных делах, в отличие от нее самой, опытен и изобретателен - все-таки на шесть лет старше, видно, еще до армии прошел школу молодого бойца. Словом, грех в такого не влюбиться. А что честолюбив и амбициозен, так и это ставила в плюс - как без амбиций карьеру сделаешь?

Потом все вдруг потускнело. Так домой захотелось, к маме, к подружкам, к простой и бесшабашной московской жизни! Стала говорить об этом Кириллу - что жалко лучшие годы, они мимо летят… Он не понял: что значит - мимо? В Европе живешь и еще капризничаешь!

Когда вернулись в Москву, Кирилл получил в своем объединении должность, на которую даже боялся замахиваться. И стал он с тех пор продвигаться по служебной лестнице уверенно и методично.

 

ЛЕДЯНОЙ ДУХ НОВОЙ ЖИЗНИ

Они купили трехкомнатный кооператив, обставили его по тем временам вполне прилично, "Жигули" белые последней модели - словом, основа для настоящего материального благополучия. Правда, деньги, скопленные в командировке, закончились. Ну и ладно, Кирилл был уверен, что два-три года в Москве - и поедут они в другую страну, побогаче, чем социалистическая Германия. Так бы оно все и случилось, если бы не перестройка. А ведь они ей радовались поначалу - всем свободам и гласности.

В начале августа 91-го Кирилл поехал в командировку в Швецию, подписывать богатый долгосрочный контракт, а вернулся - и нет такой страны СССР, которую он представлял на мировом рынке. Тогда, вместе с империей, рухнула жизнь таких, как Кирилл. Ну и его, конечно. Объединение распустили, сунулся к одним друзьям-приятелям, к другим, к третьим… Попытался сам какой-то бизнес наладить. Помыкался-помыкался и понял, что не получается у него вписаться в новую капиталистическую жизнь. Это со стороны, в командировках, когда был со всех сторон был прикрыт красным флагом, она казалась ему сладкой и желанной. А когда увидел ее поближе, нюхнул ее ледяного духа - растерялся. И стал свою растерянность заливать алкоголем, как водится в нашем отечестве.

 

ПЕРВАЯ ВЗРОСЛАЯ ЛЮБОВЬ

А Елена Николаевна начала искать работу. Помогла мама, всю жизнь прослужившая корректором в книжном издательстве. Привела в свою корректорскую, обучила ремеслу, и стала Елена Николаевна исправлять орфографические ошибки столичных мастеров слова. Вскоре стало понятно, что корректор из нее получается невесть какой, а вот редактор весьма даже грамотный - стилистические ляпы и логические нестыковки ловила сходу и всегда знала, как их поправить. Благодаря маминым стараниям Елену перевели на редакторскую должность - и началась новая страница ее биографии.

Тогда-то она первый раз изменила мужу. Молодой по тем временам и модный в московской тусовке писатель Чернов вошел в комнату, в которой работали редакторы, остановился посередине и что-то спросил у Елены Николаевны о своей рукописи. Что именно, она уже не помнила, но что внутри у нее все оборвалось, руки и ноги похолодели, а щеки при этом вспыхнули, помнит до сих пор. Чернов ушел, а она - заболела. Заболела, по сути дела, своей первой взрослой любовью. Или все-таки это была не любовь, а страсть? Когда она встречала его в издательских коридорах или столовой, чувствовала, что теряет сознание.

Промучилась почти полгода, пока не позвонила сама и не назначила Чернову свидание. Они встретились в его холостяцкой квартире, где он жил до последней женитьбы и иногда работал. Разговоры и объяснения показались лишними. Страсть, которая копилась в ее душе все это время, вдруг вырвалась смерчем страшной разрушительной силы, лишила ее возможности не только думать - даже осознавать, что происходит. Чернов изо всех сил старался соответствовать, но сам - она поняла это позже - на такие сильные эмоции уже способен не был. Да и не нужны они ему были - писателю, наблюдателю жизни, ловцу человеческих страстей.

Через год Елене Николаевне поручат редактировать рукопись его нового романа, и она увидит их то - первое - свидание его глазами. И так станет стыдно за себя…

После короткого объяснения с Черновым, Елена Николаевна вернулась домой веселой и спокойной. Оказывается, это такое блаженство - чувствовать себя свободной от греховного морока. Во время ужина и потом, до самой ночи, внимательно наблюдала за Кириллом, утром вспоминала проведенную с мужем ночь, прислушивалась к себе и поняла еще одну важную для себя вещь: увлечения увлечениями, но жить - в бытовом понимании слова - она может только с Кириллом, несмотря на все ее претензии к нему. В последующие три года у нее случится еще парочка романов, теперь уже инициированных не ей, но каждый раз, возвращаясь душой к мужу, она будет убеждаться в этой мысли: все-таки тогда она правильно поступила, что согласилась выйти замуж за Кирилла, - судьба это была, не иначе.

(Окончание в следующем номере)