Три могилки

У каждого своя судьба. И у нее, Евдокии Царевой, своя. Но какая…

 

ЗА УПОКОЙ ДУШИ

- Ну вот, Мишенька, я и пришла тебя помянуть. И сыночка твоего Ваню привела, - погладила Евдокия скромный крест. Достала еду и чекушку водки. Повернулась к детям:

- Помянем, дядю Мишу, не знали вы его, так что ж… За доброту и память Бог еще никого не наказывал. А ты, Ванечка, — повернулась пожилая женщина к высокому статному парню, — ты выпей за отца-то. Чтоб ему хорошо на том свете жилось.

Иван, глянув на мать, опрокинул рюмку. Подошел к кресту, на котором уже почти стерлись фамилия и имя. О чем Иван думал в тот момент? Может, о том, как скоротечна жизнь? Вот только и остается эта маленькая черточка между датами. Родился - умер…

Смеркалось, когда Евдокия, обойдя еще две могилы вместе с 18-летней Варенькой и 12-летней Аришкой, засобиралась домой.

- Скоро снова придем, ты, деточка, не плачь, - погладила она по головке Варю. - Папе твоему Николаю и мамочке Любе, царствие им небесное, оградку скоро поправим. А на могилке твоей мамы Кати мы деревце посадим, - обняла Евдокия Аришку. - Хочешь, сирень, а хочешь, жасмин…

 

МАТЕРЫЙ

Судьба… Кто-то в нее верит, кто-то нет. В маленьком Грайвороне, где 50 лет назад родилась Евдокия, все жили по давно известному сценарию. Вот и Дуся… Отучилась в школе, пошла работать на хлебозавод, а по вечерам бегала в Никольский храм помолиться. Чего ждала от жизни? А чего ждут 18-летние девушки? Любви, конечно. Только любовь отыскала Дусю поздно, когда она уехала от родителей в Белгород и там окончила педагогическое училище. Стала работать с первоклашками. Умела к каждому свой "ключик" подобрать, и дети платили ей искренней любовью. Как-то на одно из родительских собраний и пришел Михаил Матерый: отец маленького Вани. Фамилия - еще та, а сам невысокого роста, застенчивый. Да и сын в отца: улыбчивый, неспортивный, учился отлично. И вдруг заболел. Пришла Евдокия Николаевна проведать ученика, а отец с порога:

- Не посидите с Ванькой? Мне в рейс срочно, отпроситься нельзя…

Дуся лишь руками развела:

- А мама… Мама Ванечкина где же?

- Да нет у нас мамы, - бросил на ходу Михаил, положил на стол ключи и, оглянувшись, показал на холодильник:

- Все приготовил. Там хватит. За сутки обернусь.

 

СЕМЬЯ

Мы сидим дома у Евдокии Николаевны: чисто, светло, занавески в горох, цветы на подоконнике. И не беда, что частный домик на окраине Белгорода, и в родную школу приходится добираться на перекладных.

- Что же было дальше? - не терпится узнать.

Евдокия Николаевна, наклонившись над альбомом со старыми фотографиями, светло улыбается:

- Любовь у нас с Михаилом случилась. Тут ведь как … - вздыхает она. - Жену-то его за пьянку материнских прав лишили. Уехала она на Севера — и как сгинула. Вот Михаил один и растил сына, а тут я…

Жили Евдокия с Михаилом славно. Скоро маленький Ваня стал называть Евдокию мамой, она его усыновила. Так и пролетали год за годом: Михаил шоферил, ездил по всей области. Потом домой как на крыльях, любил сильно Евдокию, Дусю свою, или, как он ее звал, Душеньку… О своем ребенке мечтали, да не успели.

- Перевернулся Миша на машине, с тормозами что-то приключилось, - сереет лицом Евдокия Николаевна. - Ванечке тогда только десять исполнилось. Не знаю, откуда силы взялись, чтобы горе пережить и ребенка поддержать. Уж больно он плакал по папке. Теперь-то Иван уже взрослый парень.

Евдокия захлопывает потертый альбом с фотографиями, долго смотрит в окно невидящим взглядом и вдруг, словно опомнившись, спрашивает:

- Чаю хотите?

 

ПОЖАР

Почему так в жизни? Одному - все! А другому - ничего! Одному - полная ложка дегтя, а другому - бочка меда. Евдокии досталось вперемешку…

После той страшной трагедии прошло семь лет. Евдокия по-прежнему преподавала в школе, которую Ваня уже окончил и готовился в институт.

- Нет, у меня и мысли не было на кого-то там посмотреть. В сердце все еще жил Миша… А тут вдруг стал за мной ухаживать сосед Николай. Его дом аккурат напротив нашего. Хоть и приятный мужчина, и нравился он мне, так ведь женатый. И жену его Любу я хорошо знала, у меня ж в школе их дочка Варенька училась. Семью разбивать негоже. Три года Николай добивался Евдокию. Любила, а стояла неприступной крепостью. Лишь однажды удалось ему сорвать с ее губ поцелуй. А еще увидеть слезы, которые потекли рекой, едва попробовал приласкать.

- Пробегала мимо него, глаза поднять боялась, - рассказывает Евдокия Николаевна. - Даже уехать думала, чтобы не бередить душу. Да, видно, судьба за нас все решила.

В ту ночь Евдокия с Ваней проснулись от надсадного крика:

- Пожар! Пожар!

Глянула Евдокия в окно, а дом Николая свечой полыхает, рядом люди суетятся. Она, как была, в ночной рубашке выскочила. А в голове одна мысль стучит молотком: там же Коля, Люба, Варенька…

Пока ехали пожарные, соседи, как могли, тушили пожар. Какое! Дом выгорел дотла… Позже эксперты только головешки вместо людей обнаружили. Пока экспертизу делали, выяснилось, что Николай и Люба сгорели заживо. Трупа Вареньки, к счастью, не было. Кто-то из соседей вспомнил, что Николай накануне говорил, мол, девочку отправили к бабушке в Орловскую область на лето…

- И что? - смотрю на Евдокию.

Она опускает глаза:

- Посчитала я тогда - и не жалею, - что должна Вареньку взять к себе… Жалко девчоночку-то. Знает она меня хорошо. А еще как бы в память о моей любви к Николаю.

Так у Вани появилась младшая сестренка Варвара.

 

ТРИЖДЫ В ОДНУ РЕКУ

Дважды в одну реку, говорят, не войдешь. А трижды? Всю жизнь судьба словно испытывала Евдокию. Уже дети выросли, Иван работал в большом овощеводческом хозяйстве агрономом, Варенька поступила в медицинское училище, а Евдокия по-прежнему учительствовала и не думала ни о каких изменениях в своей жизни. Только…

- Дусь, разговор есть, - остановила как-то Евдокию прямо у дома подруга Катерина. Евдокия обрадовалась, в последнее время из-за занятости они редко виделись. Захлопотала, накрыла стол. Катя тяжело опустилась на стул:

- Беда у меня, подруженька… Врачи установили рак. Говорят, запустила я. Даже оперировать не берутся.

Евдокия от ужаса окаменела и только сейчас увидела, как похудела, осунулась и словно постарела Катя, а ведь на 10 лет Евдокии младше.

- Да как же это? Если надо, я с твоей Аришкой посижу. Ты в Москву езжай, там помогут…

Но Катя лишь скорбно покачала головой:

- Поздно. Да и деньги нужны. Вот, - протянула она Евдокии небольшой сверток:

- Документы тут на дом, метрика Аришкина и накопления мои - 100 тысяч рублей. Мне уже не понадобятся.

Обняла Евдокию, прижалась, глаза блестели:

- Ты уж не откажи, подружка, дочку мою Аришеньку после моей смерти возьми к себе, а? Обещаешь? Иначе не будет мне покоя на том свете. Не хочу, чтоб девочка моя по детдомам скиталась. Обещай!

И Евдокия пообещала.

Катю похоронили через три месяца. Маленькая Аришка плакала:

- Тетя Дуся, мама скоро вернется?

А Евдокия уже обдумывала, как поселит у себя еще одну дочку, так неожиданно и страшно дарованную судьбой.