РОКОВАЯ КВАРТИРА
Как-то сразу навалилось на нее одиночество — холодное, цепкое. Сначала ушел муж. Жестко сказал, что надоели старики — Галины родители, что сына она воспитывать не умеет и пусть не удивляется, если он влипнет в дурную историю. К тому же у него давно есть другая женщина, помоложе и поумней, в общем — прощай. Признаться, Галя не сильно горевала по этому поводу. Мужа она не любила, сама не знала, зачем вышла за него, — так уж случилось. Он всегда казался ей старым и занудным, да, собственно, таким и был. На двадцать лет взрослее, все всегда точно знал — что хорошо, что плохо. И не возрази!
Развод восприняла как свободу: думала, поживет по-человечески, как хочется. Не вышло. Один за другим умерли родители. И на этот раз Галя успокаивала себя: они старенькие, хворые — естественное течение жизни. А потом это естественное течение порвалось. Сына нашли мертвым в чужой квартире. Как он туда попал, зачем? Следователь потом скажет, что квартира эта — наркопритон. Ее мальчик попал туда первый раз — за квартирой полиция давно присматривала, но такой парень среди постоянных посетителей не числился. И сразу — передозировка. На теле нашли всего один след от укола — смертельный. Ему только исполнилось 18. Вот тут-то и началось настоящее горе. Пустой дом, пустая жизнь. Почему она не умерла вместе с сыном? Почему не уберегла его от этой квартиры? Прав был муж, прав. Он о своей правоте ей еще раз напомнил, на похоронах — видно, хотел побольней ковырнуть, да куда уж больней.
Огромный рыжий кот Маркиз подошел к ее креслу, нагловато посмотрел на хозяйку и, не дожидаясь приглашения, запрыгнул к ней на колени. Он никогда не ждал приглашения и не сильно считался с хозяйкиным мнением — Маркиз как-никак. Галина прощала, баловала кота: последняя живая душа в доме, любимец сына. В целом они с Маркизом ладили, вот только одно ее пугало — он стал убегать из квартиры. Только увидит неприкрытую входную дверь — и был таков. По лестничным площадкам бегает, по этажам прячется — поди найди в высотном доме.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА
В тот раз все именно так и было. Галина обшарила все этажи, начиная с верхнего, и только в самом низу, под лестницей, услышала знакомое «мрр». Маркиз лежал на трубе отопления и посматривал зеленым глазом на ворох тряпья, источавшего тошнотворный запах. Осторожно переступая, чтобы не запачкаться, Галина пробралась к коту, стащила его с трубы и, ласково поругивая, собралась уж было домой. Но тут тряпье зашевелилось, глухо забормотало чтото нечленораздельное, показалась нога в драном башмаке. Галина замерла от неожиданности, но не испугалась. Молнией метнулась домой, оставила кота, надела хозяйственные перчатки по самый локоть — и обратно, под лестницу.
Какой он, молодой или старый, она разглядеть не успела. Но когда тащила мужика на свой третий этаж, почувствовала, что не старый, крепкий, только очень уж худой. Пока в ванну наливалась вода, стащила вонючие лохмотья и сунула в большой пакет. Спроси кто, зачем она это делает, разумно ответить Галина бы не смогла. Будто кто-то толкал ее, подбадривал, силы давал — он же хотя и худой, но высокий, костистый, плечи широкие. Ничего, справилась. Когда горячая вода коснулась его кожи, он аж застонал — то ли от боли, то ли от удовольствия. Вымыла до приятного скрипа, вытерла, спутанные космы расчесала, уложила на чистом белье, на диване в гостиной, и только тогда дух перевела — умаялась. Он не сопротивлялся, но и не помогал Галине привести его в божеский вид, даже глаза ни разу не открыл. Прежде чем накрыть одеялом, решила осмотреть, нет ли каких ран, ушибов или, того хуже, признаков дурных болезней. И тут только она поняла, что первый раз видит голого мужчину — во всей его красе и беззащитности. Картина эта заворожила Галину — ни дать ни взять античный бог. Как это возможно, чтобы такое чудо природы оказалось людям без надобности? Если бы еще побрить, постричь... Галина обследовала каждый сантиметр его тела — синяки, ссадины, царапины в наличии, но ничего дурного не обнаружила. Раздвинула ноги, чтобы проверить, не притаилась ли беда в паховых складках, задела ладонью мягкий комочек в кудрявой поросли — и в испуге даже руку отдернула. Комочек ожил, зашевелился, словно угрожая показать ей свои возможности, но опять сник, спрятался.
— Дайте воды, — голос показался Галине красивым, хотя звучал хрипло, натужно.
— А может, поедите? — всполошилась она.
— Не знаю, отвык, давно не ел.
ПОЛЕТ С ГОРЫ
Только на второй день он начал говорить и даже встал первый раз. Она смотрела, как он шел до туалета и обратно, и все удивлялась: такого мужика — красавца! — и выбросили под лестницу.
— Меня Егором зовут, — прохрипел он, укладываясь в постель, будто пробежал километр. — Ты меня зачем сюда притащила?
— Не знаю, — призналась Галина. — Моего сына тоже Егором звали. Он умер. Полгода назад.
— Не бойся меня, я тебя не обижу, — он взял ее руку и поднес к губам. Поцелуя — его губ — Галя не почувствовала, только прикосновение густой шелковистой бороды. И так вдруг заныло у нее в груди, так потеплело — ей еще никогда руки не целовали, а это, оказывается, такое чувство, такой восторг.
Вечером пришла Галина подруга, парикмахер. Трудилась она над Егоровой головой часа два, шерсти настригла мешок, зато результат удовлетворил обеих.
— Ты, Галка, когда в следующий раз под лестницей мужика найдешь, зови, — смеялась подруга, любуясь и своей работой, и Егором. — А еще говорят, хорошие мужики на дороге не валяются. Валяются! Хотя... — шепнула подруга на прощанье, — ты хоть знаешь, кого в дом привела? Рискуешь!
Егор словно услышал ее слова и весь вечер рассказывал о себе. Историк, защитил кандидатскую, но какие заработки у музейных работников? Жена настояла, чтобы занялся бизнесом, — очень уж ей хотелось красивой жизни. Он ее не осуждает — молодая, хорошенькая. Уволился из музея, взял денег в долг, оплатил по наводке знающих людей товар. А дальше — как в кино про 90-е: с товаром кинули, а долг надо возвращать. Продал квартирку, доставшуюся от родителей, все, что было ценное, — расплатился с горем пополам. Собрался в музей вернуться, а там его ставку сократили. В общем, край. А тут еще жена на дверь указала: не хочу, говорит, жить с лохом. Когда денег заработаешь, приходи. А пока мы с дочкой без тебя лучше свою жизнь устроим. Сунула документы, две тысячные бумажки — и захлопнула дверь. Деньги и документы украли в первый же день его бомжовой жизни, и понеслось. Он до этого почти не пил, а тут — паленый алкоголь, какие-то настойки вонючие, еда с помойки, вокзалы, приюты для бездомных, если повезет.
ОТВЕТ НА ПИСЬМО
— Все так завертелось... Поначалу хотел к друзьям обратиться, а потом уже поздно было. С горы-то быстро летишь... Если бы не ты, сдох бы прямо в твоем подъезде. — Он опять взял ее ладонь и поднес к губам. Теперь она уже чувствовала его поцелуй, нежный, зовущий. — А ты красивая, очень.
Галя зарделась, засмущалась, поправила волосы, одернула блузку.
— Иди ко мне, ну же, не бойся.
— Не надо, пожалуйста. Я старая, одинокая, не тревожь меня, — робко попросила Галина, хотя того, к чему он звал ее, хотела больше всего на свете.
— Старушка, на целых пять лет меня обогнала, нехорошо... — И еще недавно мягкий комочек больше не прятал свою силу, и руки, умелые и умные, играли на ее теле восхитительную мелодию молодой жизни.
Через неделю Егор исчез. Она этому даже не удивилась. Уж слишком хорошо ей было в его объятиях, а хорошего много не бывает. Жизнь потекла своим чередом, но когда Маркиз пускался в бега, искать его Галина начинала с самого низа, под лестницей. Через месяц она получила письмо. Егор писал, что осел трудником в подмосковном монастыре. Ему нужно разобраться в себе, успокоиться. А потом он обязательно приедет к ней.
— Хорошо, приезжай, — спокойно ответила ему Галина. — Познакомлю тебя с сыном. Или с дочкой. — Она погладила свой живот, в котором Егор поселил новую жизнь, улыбнулась так, как улыбаются только беременные женщины, и пошла домой. Она уже слышала из-за двери знакомое «мрр», пора было кормить Маркиза.
Алина Рощина
Как-то сразу навалилось на нее одиночество — холодное, цепкое. Сначала ушел муж. Жестко сказал, что надоели старики — Галины родители, что сына она воспитывать не умеет и пусть не удивляется, если он влипнет в дурную историю. К тому же у него давно есть другая женщина, помоложе и поумней, в общем — прощай. Признаться, Галя не сильно горевала по этому поводу. Мужа она не любила, сама не знала, зачем вышла за него, — так уж случилось. Он всегда казался ей старым и занудным, да, собственно, таким и был. На двадцать лет взрослее, все всегда точно знал — что хорошо, что плохо. И не возрази!
Развод восприняла как свободу: думала, поживет по-человечески, как хочется. Не вышло. Один за другим умерли родители. И на этот раз Галя успокаивала себя: они старенькие, хворые — естественное течение жизни. А потом это естественное течение порвалось. Сына нашли мертвым в чужой квартире. Как он туда попал, зачем? Следователь потом скажет, что квартира эта — наркопритон. Ее мальчик попал туда первый раз — за квартирой полиция давно присматривала, но такой парень среди постоянных посетителей не числился. И сразу — передозировка. На теле нашли всего один след от укола — смертельный. Ему только исполнилось 18. Вот тут-то и началось настоящее горе. Пустой дом, пустая жизнь. Почему она не умерла вместе с сыном? Почему не уберегла его от этой квартиры? Прав был муж, прав. Он о своей правоте ей еще раз напомнил, на похоронах — видно, хотел побольней ковырнуть, да куда уж больней.
Огромный рыжий кот Маркиз подошел к ее креслу, нагловато посмотрел на хозяйку и, не дожидаясь приглашения, запрыгнул к ней на колени. Он никогда не ждал приглашения и не сильно считался с хозяйкиным мнением — Маркиз как-никак. Галина прощала, баловала кота: последняя живая душа в доме, любимец сына. В целом они с Маркизом ладили, вот только одно ее пугало — он стал убегать из квартиры. Только увидит неприкрытую входную дверь — и был таков. По лестничным площадкам бегает, по этажам прячется — поди найди в высотном доме.
ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА
В тот раз все именно так и было. Галина обшарила все этажи, начиная с верхнего, и только в самом низу, под лестницей, услышала знакомое «мрр». Маркиз лежал на трубе отопления и посматривал зеленым глазом на ворох тряпья, источавшего тошнотворный запах. Осторожно переступая, чтобы не запачкаться, Галина пробралась к коту, стащила его с трубы и, ласково поругивая, собралась уж было домой. Но тут тряпье зашевелилось, глухо забормотало чтото нечленораздельное, показалась нога в драном башмаке. Галина замерла от неожиданности, но не испугалась. Молнией метнулась домой, оставила кота, надела хозяйственные перчатки по самый локоть — и обратно, под лестницу.
Какой он, молодой или старый, она разглядеть не успела. Но когда тащила мужика на свой третий этаж, почувствовала, что не старый, крепкий, только очень уж худой. Пока в ванну наливалась вода, стащила вонючие лохмотья и сунула в большой пакет. Спроси кто, зачем она это делает, разумно ответить Галина бы не смогла. Будто кто-то толкал ее, подбадривал, силы давал — он же хотя и худой, но высокий, костистый, плечи широкие. Ничего, справилась. Когда горячая вода коснулась его кожи, он аж застонал — то ли от боли, то ли от удовольствия. Вымыла до приятного скрипа, вытерла, спутанные космы расчесала, уложила на чистом белье, на диване в гостиной, и только тогда дух перевела — умаялась. Он не сопротивлялся, но и не помогал Галине привести его в божеский вид, даже глаза ни разу не открыл. Прежде чем накрыть одеялом, решила осмотреть, нет ли каких ран, ушибов или, того хуже, признаков дурных болезней. И тут только она поняла, что первый раз видит голого мужчину — во всей его красе и беззащитности. Картина эта заворожила Галину — ни дать ни взять античный бог. Как это возможно, чтобы такое чудо природы оказалось людям без надобности? Если бы еще побрить, постричь... Галина обследовала каждый сантиметр его тела — синяки, ссадины, царапины в наличии, но ничего дурного не обнаружила. Раздвинула ноги, чтобы проверить, не притаилась ли беда в паховых складках, задела ладонью мягкий комочек в кудрявой поросли — и в испуге даже руку отдернула. Комочек ожил, зашевелился, словно угрожая показать ей свои возможности, но опять сник, спрятался.
— Дайте воды, — голос показался Галине красивым, хотя звучал хрипло, натужно.
— А может, поедите? — всполошилась она.
— Не знаю, отвык, давно не ел.
ПОЛЕТ С ГОРЫ
Только на второй день он начал говорить и даже встал первый раз. Она смотрела, как он шел до туалета и обратно, и все удивлялась: такого мужика — красавца! — и выбросили под лестницу.
— Меня Егором зовут, — прохрипел он, укладываясь в постель, будто пробежал километр. — Ты меня зачем сюда притащила?
— Не знаю, — призналась Галина. — Моего сына тоже Егором звали. Он умер. Полгода назад.
— Не бойся меня, я тебя не обижу, — он взял ее руку и поднес к губам. Поцелуя — его губ — Галя не почувствовала, только прикосновение густой шелковистой бороды. И так вдруг заныло у нее в груди, так потеплело — ей еще никогда руки не целовали, а это, оказывается, такое чувство, такой восторг.
Вечером пришла Галина подруга, парикмахер. Трудилась она над Егоровой головой часа два, шерсти настригла мешок, зато результат удовлетворил обеих.
— Ты, Галка, когда в следующий раз под лестницей мужика найдешь, зови, — смеялась подруга, любуясь и своей работой, и Егором. — А еще говорят, хорошие мужики на дороге не валяются. Валяются! Хотя... — шепнула подруга на прощанье, — ты хоть знаешь, кого в дом привела? Рискуешь!
Егор словно услышал ее слова и весь вечер рассказывал о себе. Историк, защитил кандидатскую, но какие заработки у музейных работников? Жена настояла, чтобы занялся бизнесом, — очень уж ей хотелось красивой жизни. Он ее не осуждает — молодая, хорошенькая. Уволился из музея, взял денег в долг, оплатил по наводке знающих людей товар. А дальше — как в кино про 90-е: с товаром кинули, а долг надо возвращать. Продал квартирку, доставшуюся от родителей, все, что было ценное, — расплатился с горем пополам. Собрался в музей вернуться, а там его ставку сократили. В общем, край. А тут еще жена на дверь указала: не хочу, говорит, жить с лохом. Когда денег заработаешь, приходи. А пока мы с дочкой без тебя лучше свою жизнь устроим. Сунула документы, две тысячные бумажки — и захлопнула дверь. Деньги и документы украли в первый же день его бомжовой жизни, и понеслось. Он до этого почти не пил, а тут — паленый алкоголь, какие-то настойки вонючие, еда с помойки, вокзалы, приюты для бездомных, если повезет.
ОТВЕТ НА ПИСЬМО
— Все так завертелось... Поначалу хотел к друзьям обратиться, а потом уже поздно было. С горы-то быстро летишь... Если бы не ты, сдох бы прямо в твоем подъезде. — Он опять взял ее ладонь и поднес к губам. Теперь она уже чувствовала его поцелуй, нежный, зовущий. — А ты красивая, очень.
Галя зарделась, засмущалась, поправила волосы, одернула блузку.
— Иди ко мне, ну же, не бойся.
— Не надо, пожалуйста. Я старая, одинокая, не тревожь меня, — робко попросила Галина, хотя того, к чему он звал ее, хотела больше всего на свете.
— Старушка, на целых пять лет меня обогнала, нехорошо... — И еще недавно мягкий комочек больше не прятал свою силу, и руки, умелые и умные, играли на ее теле восхитительную мелодию молодой жизни.
Через неделю Егор исчез. Она этому даже не удивилась. Уж слишком хорошо ей было в его объятиях, а хорошего много не бывает. Жизнь потекла своим чередом, но когда Маркиз пускался в бега, искать его Галина начинала с самого низа, под лестницей. Через месяц она получила письмо. Егор писал, что осел трудником в подмосковном монастыре. Ему нужно разобраться в себе, успокоиться. А потом он обязательно приедет к ней.
— Хорошо, приезжай, — спокойно ответила ему Галина. — Познакомлю тебя с сыном. Или с дочкой. — Она погладила свой живот, в котором Егор поселил новую жизнь, улыбнулась так, как улыбаются только беременные женщины, и пошла домой. Она уже слышала из-за двери знакомое «мрр», пора было кормить Маркиза.
Алина Рощина
Напишите коментарий к материалу
Ваш email адрес не будет опубликован.*