Житейская история: ЕНОТ ПОЛОСАТЫЙ

Кто сказал, что человеческие страсти — любовь, ревность, измена — бушуют лишь 
в городах? Будто бы в деревне все легче, спокойнее, проще. Но это не так.

Родилась Наталья в деревне под Красноярском с тремя улицами, у которых и названий-то никогда не было. Все дома наперечет. А каждый их житель известен от детских болезней до пятого колена родственников, снесенных на сельское кладбище. Жила хорошо. Разве что родителей рано похоронила. В девках не засиделась. И вот рядом трое детишек бегают, старшему Петьке уже десять. Егор, муж ее, трактористом был. Хотел дом свой построить, да выпить любил. И однажды вместе с трактором в реку нырнул. Трактор спасли, а Егора нет.
«Вдова!» — вздыхали ей вслед соседки. А она гордо шла мимо, держа за руку пятилетнюю Светку, а на руках годовалую Леночку. От вдовства не страдала: столько лет прожили, а так чужими и остались. Иногда не спалось ночами. Думала, ворочаясь в неуютной постели, может, когда-нибудь встретится такой же одинокий человек, прислонится к ней, и будет им вдвоем легче.

 МЫ С ТОБОЙ ОСТАНЕМСЯ
И случилось. Михаил ворвался в ее жизнь ураганом. Ей даже показалось, что и жизни-то до него не было. Водителя прислали из райцентра помочь в уборке урожая. А он поработал пару месяцев, да и остался. Стал первым женихом на деревне: веселый, большой, шумный. Все деревенские красавицы были его. Выбирай, добрый молодец! А он однажды вечером постучался к Наталье — попросил брюки ушить, чтобы сидели лучше. Пока она строчила, Петьке задачку объяснил, Светке зверя из бумаги вырезал, представил его: «Енот полосатый». Младшую на руки взял, когда та заголосила. Брюки уж готовы давно, а он не уходит... Попили чаю, уложила Наташа детей. Посмотрели друг на друга, и он остался — сначала с ночевой, а потом и вовсе. За два года новый дом построили: просторный, крыша на солнце сияет, наличники резные. Работящим оказался новый муж. Не пил. Все в дом. На новоселье гуляла вся деревня. «Счастливая ты, Наташка!» — говорили ей все. А она и сама это знала.
Восемь лет прошли, как медовый месяц. Только вот не оформили они свой брак официально. Разве имело это значение?

 ПРИШЛА БЕДА — ОТВОРЯЙ ВОРОТА
Все рухнуло в один миг. Однажды, вернувшись от матери, стал Михаил в дорогу собираться. Сказал: «К брату, дом помогу достроить». Ох, как нехорошо стало у нее на душе. Не любила ее свекровь. Разлучить их хотела. Но Михаил приласкал, успокоил: «Жди, я скоро». С тем и уехал.
Сначала созванивались, потом его звонки стали реже, и на Натальины все чаще металлический голос отвечал, что абонент недоступен. Петя уже был в армии. Дочки своими делами заняты, сначала спрашивали, когда папа приедет, подарков ждали, потом уже сами все новые и новые причины придумывали, чтобы ее успокоить.
Через два месяца Наташа поехала к матери Михаила. Та ошеломила: сказала, что сына у нее нет, у брата нет, и что в том виновата сама Наталья. И не ищи его, сказала, давай, до свидания.
Что случилось, Наташа не могла понять. Много плакала, а где искать? И, главное, зачем, раз сам ушел? И в ее доме поселилась тягость, будто лежал в нем покойник.

ОН ЖИВ!
Однажды вернулась Наталья с работы, а на столе — белый конверт. Ноги подкосились, дочки, не мигая, смотрели на нее с такой надеждой! Без нее не решились даже разорвать конверт. «Родные мои! — писал Михаил. — Работал строителем. Сорвался со второго этажа. Уже 5 месяцев лежу в больнице. Повредил позвоночник, парализовало правую сторону». Строчки расплывались от слез, но сердце прыгало от радости — жив, жив!
«Любимый, — шептали ее губы. — Еду».
Путь из Красноярского края предстоял неблизкий: Республика Карелия, город Петрозаводск.
Поручив девчонок соседям, поехала Наталья. Вещей почти не взяла, а вот одну картинку сняла со стены. Сама когда-то ее сделала. На синий бархат приклеила того енота, что вырезал Михаил в вечер их знакомства.
Дороги Наталья почти не помнила. Незнакомый город встретил неприветливо, проливным дождем. Прямо с вокзала приехала в больницу. Три раза медсестра перелистала журнал приема больных. Михаила в больнице не было. И никогда он в ней не лежал.

Дома ждали ее дочки, как им рассказать? Страшный удар мужского предательства ошеломил. Но не проронила ни слезинки. Слезы — бегство от боли, от одиночества к надежде. А ей больше некуда бежать. 
Снова вокзал, снова дорога. Чего только не передумала за нее. Старалась привыкнуть к мысли, что руки и губы, жадно ласкавшие ее тело, все так же живут на свете; что непослушный чуб, в котором ровно семь седых волосков, гладит чужая рука; и что тот шрам от аппендицита, который всегда болел к непогоде, целуют не ее губы. Теперь, похоже, навсегда. 
Приехала домой, и жизнь пошла по прежней колее.

ПРОВЕРКИ НА ДОРОГАХ
Как могла она знать, что сын Петр, вернувшись из армии и устроившись работать в Красноярске, втайне от нее пишет запросы в справочные всех городов? Почти невероятно — но искал и нашел. Тут же, в Красноярске.
Сам поехал к нему. Михаил как будто и не удивился, словно ждал все эти годы. Рассказ был горек и краток, как прошение о помиловании.
...В поезде, что вез его тогда к брату, ехала цыганка. Пела, бросала карты, предсказывала судьбу. Михаил протянул ей руку. «Не своей жизнью живешь, — сказала вдруг она. — Не твоя женщина. Не любит она тебя...» Посмеялся Михаил. А слова цыганские занозой в сердце засели. Любит ли его Наталья? А если вцепилась, чтобы детей помог поднять? В первого ведь прямо встречного, сразу в постель легла. Сомнения мучили. Брату помог, а домой не вернулся, поехал в Карелию, устроился на работу.
Позже решил испытание устроить: придумал историю с больницей. Взял отпуск, каждый день дежурил у больничных ворот, ждал. Здесь и познакомился с Таней. О любви не говорил, ничего не обещал, так, прислонился на минутку. И увяз, как говорится. Они уехали к ее матери за день до приезда Натальи. Там пожили год, и он ушел, не смог. Не было любви. 
— Примет ли, Петька, твоя мать меня? — спросил.
— Не майся дурью, дядя Миша. Она только тебя и ждала. Вообще страшно было смотреть, как мучилась. Приезжай.

 ...Девять лет стали перерывом в этой любовной истории. Как не подумать — сколько же в жизни путаницы и глупости. Но все можно исправить, если только захотеть.